интервью с Томом Йорком
// «Q» Radiohead special issue, 2003
:: русский перевод - огромное пасиба mahaon!
:: англ. оригинал
:: iхтиология © 2004
10 часов утра. Тихое солнечное утро в Оксфорде. Сегодня в городе непривычно тихо — местные студенты кто спит, кто на занятиях, кто готовится к экзаменам. Стандартным прощанием на улице было бы: «Ну все, я пошел зубрить лекции». Практически все, что попадается в поле зрения, безумно старое — включая велосипеды, выстроившиеся в ряд вдоль стен Ворчестер-колледжа.
Том Йорк и я договорились встретиться в кафе в конце переулка. Я ждал снаружи. Спустя 10 минут Йорк вывернул из-за угла, за которым оставил свою машину, и прогулочным шагом направился в мою сторону. В мешковатой одежде коричневого цвета он выглядит очень маленьким. Вокруг нет никого, чтобы проверить, узнал ли его кто-нибудь.
Он остановился поглазеть на объявление о представлении Killa Kela, «всемирно известного человека - ритм-машину», прежде чем с улыбкой подойти ко мне. В кафе во время интервью он выпил две чашки кофе, но ничего не съел. Он здорово выглядит, много смеется, с охотой говорит на любые темы и по ходу разговора все больше и больше использует ненормативную лексику.__________
— После выхода OKC ты говорил, что у Radiohead теперь такой статус, что спустя полгода после релиза тебя узнают везде, куда бы ты ни пошел, а потом словно забывают, кто ты такой. Это по-прежнему так?
Да, именно так. Конечно, в Оксфорд приезжают целые автобусы туристов…
— Чтобы посмотреть на Тома Йорка?
Да (смеется). 10 фунтов за вход. В любом случае, я не думаю, что те времена еще раз повторятся.
— Кто знает? Быть может, скоро ты снова станешь крайне популярным.
В самом деле? (Взрыв смеха).
— Я надеюсь, ты не пытаешься этого избежать.
Нет, конечно нет. Просто не представляю себе, как это может произойти.
— Откуда появились идеи для Hail To The Thief?
После выхода Amnesiac'a у меня были шестимесячне каникулы, во время которых я просто жил наедине с природой, наблюдая как подрастает мой сын слушая радионовости. Все, что я сделал в это период в музыкальном плане — это три CD, на которые я записал все свои идеи и наброски и разослал остальным. Это началось с того, что Эд предложил мне записать на CD все наброски песен, которые у тебя есть? И я составил очень длинный список вещей, которые я услышал по радио и которые произвели на меня впечатление — фразы, образы и все такое, но я ничего не делал, ничего по-настоящему не писал.
— И как CD превратились в альбом?
Ну, у нас был период, когда мы просто сидели и разговаривали. Когда мы только начинали играть в месте, мы работали именно так. Я записывал свои идеи на кассеты и они становились отправной точкой для многих вещей. И сейчас мы решили делать то же самое — просто сидеть и разговаривать. Мы хотели записать альбом очень быстро. Потом мы совершили сумасшедший поступок — да, это была идея Эда, — мы организовали тур еще до того, как была записана хотя бы одна нота из новых песен. Я достаточно ленивый человек, и поэтому я постоянно жаловался по этому поводу, но на самом деле это была неплохая идея.
— Ваш тур по Испании и Португалии прошлым летом?..
Да. Мое отношение к этому было следующим: если из материала никому не понравится ни одной ноты — ничего страшного, просто начнем все заново. То же самое относительно текстов. На самом деле никаких текстов не было. У меня были только наброски, лишенные всякого общего смысла. Но однажды моя подруга Рейчел сказала мне: почему бы тебе в этот раз не пустить все на самотек? И это стало для меня девизом для работы над альбомом. Что бы ни происходило, я этому не препятствовал. Когда мы выступали на концертах, я думал: ага, интересное начало. Когда мы вернулись в студию, мы просто записывали что-либо, разрывали это на кусочки и складывали заново. Но на самом деле мы этого не делали. Я пытался, но потом сдался и просто перестал вмешиваться в ход событий.
— Kid A и Amnesiac вы отшлифовали в великолепные альбомы в ходе длительного и сложного процесса записи. Похоже, вы приняли на вооружение немало идей и методов, найденных тогда.
Тогда это значило для нас чрезвычайно много. Когда мы собрались после полугода каникул, мне кажется, все были заряжены желанием что-то делать, а не раскачиваться, размышляя: какое же новое радикальное заявление нам сделать, бла-бла-бла. То удовольствие, которое мы получали от игры после окончания альбома, стало нас было большим сюрпризом. Но мы этого и хотели. Процесс записи Hail To The Thief был очень веселым. Правда-правда! (смеется)
— Hail To The Thief определенно не такой 'сложный' для восприятия, как Kid A и Amnesiac. Я слышал о многих вещах, повлиявших на него: твой сын, война в Афганистане, творчество современного польского композитора Кшиштофа Пендерецкого [Krzysztof Penderecki]…
Все вышеперечисленное плюс природа, радио, общение с сыном. Я до сих пор отфильтровываю всякий мусор от того, что произошло... /посыл?/ моим основным ощущением было… плохое предчувствие (улыбка). Я обычно стараюсь помалкивать, потому что все с пол-оборота заводят старую песню: мол, у Тома новый повод для депрессии! [he's on his doom trip again!] Но, чтобы не звучать как тот пророк, возвещающий что небо падает, именно это чувство стало основой 'the Gloaming'.
— Слово 'сумерки' буквально означает промежуток времени между закатом и ночью.
Да. Эта песня о том чувстве, которое не покидает меня в последнее время — что мы живем во время недоверия и страха. Я переживаю за то, что станет с нашим миром когда меня уже не будет, а Ной останется здесь. Надеюсь, это вполне нормальные мысли для отца?.. Там, где мы живем, вокруг больше никого нет, ни единой души, и я обнаружил, что это серьезно усиливает действие СМИ. Это похоже на то, как будто ты постоянно под кайфом. Я гулял по окрестностям 3-4 часа каждый день, вокруг великолепная природа, а в плеере — BBC Radio 4. Начало войны в Афганистане, разговоры ненормальных придурков из администрации Буша… вся эта бодяга заполняла меня все больше и больше.
— Кроме того, ты слушал Пендерецкого…
Концерт для виолончели. Джонни должен знать, какой именно.
— Достаточно сложно написать веселую партию для виолончели.
Так и есть. Я слушал кассету с этим концертом в машине. Звучит абсолютно пугающе. По сравнению с этим, саундтрэк к 'Сияющему' — нормальная музыка. Обычный оркестр заменили группой специально отобранных людей, никогда в жизни не державших в руках инструментов. Им велели создавать как можно больше шума, и получилось нечто вроде целой стены фонящих усилителей.. представьте себе посередине этого хаоса трагический голос виолончели. Вот это я и слушал за рулем, под аккомпанимент разбегающихся в свете фар животных. Так началось возвращение к музыке. Едва ли эти ощущения ясно прослеживаются на альбоме, но именно они включили кнопку.
— Итак, экстраординарное сочетание событий: новорожденный малыш, война, концерт для виолончели, природа…
Да. Но слова, которые вы слышите в песнях — те же самые слова из радионовостей, только вырезанные из их контекста. Создается ощущение, что они о войне, и в то же время это не так. Улавливаешь?
— Э… да, что сразу отличает Hail To The Thief от двух предыдущих пластинок, так это отчетливо произносимые слова. Ведь раньше половину слов ты обычно проглатывал, а напечатаны они нигде не были. Довольно сложно было понять, о чем ты поешь.
Я знаю. Я жестокий человек. (Смеется).
— Но сейчас все слышно как нельзя лучше, тексты напечатаны в буклете, и даже на самой обложке...
Любите меня! Пожалуйста, любите меня!
(жесты, призывающие к поддержке и смех)— Ты намеренно постарался, чтобы слова стали разборчивей, или это связано с тем, какая получилась музыка?
Все началось с того, что когда этим летом мы поехали в тур, тексты песен еще не были закончены, и главным, на что я ориентировался, была музыка. Поэтому по ходу песни я менял слова, а допевая до конца, рвал листы с текстами, или комкал и швырял в зал. Такой милый легкий пофигизм; к тому же, бесподобно выглядит со стороны: фигня! и это тоже фигня! (Изображает уничтожение бумаги). Напоминает избитый образ какого-нибудь романо-писателя.
Потом, в феврале, когда процесс записи был завершен и мы сводили альбом в Лос Анжелесе, я просматривал тексты и понял, что все вместе они похожи на детскую сказку, пусть в них есть и немало других смыслов. На бумаге это выглядело заманчиво, и мне захотелось увидеть их напечатанными на обложке альбома.— 'Детская сказка', должно быть, проявляется в таких словах как 'глаза младенцев' — это последняя строчка в песне 'I will', и она выглядит как дополнение, не вполне связанное с остальным текстом.
Самое смешное, что 'I Will' — это довольно старое дело, песня родилась из навязчивых образов от первой войны в Ираке. Помнишь, когда бомба попала в тот бункер, который оказался не складом оружия, а помещением, где прятались женщины и дети? Этот сюжет прочно застрял в моей голове, но мы целую вечность не могли решить, что делать с песней.
— Sail To The Moon встраивает в контекст всех этих событий твоего сына — 'Maybe you'll be president/but know right from wrong/ or in the sky you'll build an ark' ('Может быть ты стаешь президентом/но ты сможешь отличить хорошее от плохого/или в небесах ты построишь ковчег').
(Йорк смеется и пародирует классический оксфордский акцент).
Давай, парень! Ты должен построить ковчег. Мне стоит записать его на курсы плотников.— Поэтому ты назвал сына Ной?
О господи! конечно нет.
— Просто хорошее имя?
Да.
— Если Sail to the Moon — это самая обнадеживающая песня на альбоме, то Backdrifts должна быть самой жесткой?.
А по-моему, хорошая песня.
— «We're rotten fruit, we're damaged goods…»
(Мы гнилые фрукты, мы испорченные продукты...)(улыбаясь, продолжает цитату): «...what the hell, we got nothing more to lose» (черт возьми, нам больше нечего терять). Йорк читает задом наперед мой набросок вопросов: Это конец цивилизации, и мы знаем это.
— Кошмар, ты читаешь задом наперед?!
Ага. Если у тебя растет маленький сын, легко становишься в этом деле мастером.
— Итак, в конце концов, 'backdrifts' именно об этом.
Нет-нет, это не жесткая, это просто импульсивная песня. В той же мере, в какой импульсивен был я сам.
— Или настолько импульсивная, насколько ты мог себе позволить.
Да. Словно бы я пытался держать себя в руках, на самом деле не особенно стараясь…
— Мне кажется, что это тоже постоянно проявляется, наряду с остальными эмоциями и ощущениями.
Что именно, попытки держать себя в руках? Я тот, кто я есть. Знакомьтесь, вот мой новый набор неврозов, есть любопытные отличия от предыдущей версии. Музыка вообще склонна к клаустрофобии. Так что большая часть того, что есть на альбоме, — о попытках избежать контроля разума. Возьмем к примеру Уинстона Смита в «1984» [роман Дж.Оруэлла, знаменитая антиутопия, рисующая жуткий мир тотального контроля в недалеком будущем — прим.ред.]. Он так долго пытался зацепиться за что-то, обозначить свое место. Но, в конце концов, это настолько изматывает, что ты больше не можешь продолжать.
Моя девушка Рейчел работает над докторской диссертацией и изучает 'Ад' Данте. Что за счастливое семейство! В самом деле. Одна из вещей, которые мне действительно нравится в Данте — это название, которое он дал людям, которым на все плевать. Он называет их 'Lukewarm' (еле теплыми). Великолепно! Одно время я хотел использовать это слово как название для альбома. [Вместо этого оно появилось как альтернативное название первой песни альбома — 2+2=5, прим. ред.]. 'Равнодушные' находятся на самой границе Ада, они бродят перед воротами, но не могут выбраться наружу. Они обречены вечно размышлять о том, почему они здесь, ведь они ничего не сделали. Но, по мнению Данте, именно в этом и состоит причина, по которой они здесь. Им было все равно, они просто плыли по течению.— Все это очень похоже на существующее клише типа «это конец цивилизации и мы об этом знаем». С другой стороны, в настоящий момент мы находимся в Оксфорде. Это очень цивилизованное тихое место, совершенно безопасное.
Ну, Оксфорд мне интересен еще и потому, что это колыбель политической оппозиции. Но я не говорю о конце света. Я больше думаю о том, что ООН все больше раскалывается на части — она уже не имеет своего былого веса — а это может привести к крупным катастрофам из-за того, насколько плохо работает демократия…
__________
Как бы то ни было, все что мы можем сделать по поводу неработающей демократии — это угрюмо уставиться в свои кофейные чашки. Кафе по-прежнему пусто, и в нем тихо, как в церкви. Мы заказали еще по одной чашке, и жужжание эспрессо помогло возобновить разговор. Йорк развязывает узел, в который были завязаны его ноги, приняв достаточно неудобную позу, напоминающую позу лотоса, по ходу дела рассказывая об эмоциональных перипетиях, сопровождавших запись Hail To The Thief.
Конечно, на бумаге все это может выглядеть как банальный разговор ни о чем за кружкой пива в каком-нибудь пабе. Radiohead уже не боятся сказать 'что-нибудь не то' и потому не испытывают недостатка в критиках, которые цепляются за каждое их слово — или аккорд — которые при желании можно счесть претенциозным. Но Йорк не слишком пользуется этой привилегией. Потому что теперь у него есть ребенок, и, став активным публичным деятелем благодаря участию в акции 'Drop the Debt' [акция, призывавшая лидеров большой семерки обнулить долги странам третьего мира — прим. ред.], он получил гораздо больший опыт, чем в начале карьеры — тогда, как он сам охотно признается, главным его оружием была замкнутость на себе.
Он странный персонаж. Но сейчас больше чем когда-либо, он напоминает обычного человека.— Значит, как всегда, альбом есть произведение все той же старой твоей нервозности.
О да. Точно.
— Песня '2+2=5', в тексте которой фигурирует название альбома, выглядит в точности как твоя эмоциональная реакция на то, что происходит в сегодняшней Америке.
Все это родилось от прослушивания Radio 4. Все, в том числе все тексты. С семи до девяти утра вместе с Ноем, потом с часу до полвторого, и, наконец, с пяти до шести вечера. Каждый день, слушая мировые новости.
— Значит ли это, что тебе не хочется, чтобы это прекратилось?
Да я хочу, хочу чтобы это прекратилось. Это ненормально, хотя в то время это был не совсем я. Просто, куда бы я ни шел, везде все говорили только об этом.
— Очевидно, что Hail To The Thief (пародия на 'гимн' президентской кампании в Америке 'Hail To The Chief' — 'Слава боссу') имеет отношение к выборам Буша, но… Помимо Буша, это имеет отношение и к Оруэллу, и к сказке о новом платье короля — «А король-то голый!»Вот вам моя идиотская теория: наши драгоценные правители уверены в своей правоте на 100 процентов. Но правят не они, а темные лошадки, которые 'обскакали своих наездников'. Я думаю, это характерная черта времени, в котором мы живем.
Но я не вижу никакого политического умысла в названии альбома. Я вижу как политика, в условиях полного контроля над жизнью обывателя, полностью уходит из поля его зрения. Ваши личные обстоятельства больше вам не принадлежат. Вот такая пост-анти-глобалистическая фигня.— Которая, в свою очередь, связана с твоим участием в кампании Drop The Debt. А также с тем, что вся полнота власти продолжает концентрироваться в руках небольшой кучки избранных. По моему мнению, альбом именно об этом.
Я был на парочке демонстраций против войны в Ираке — одна проходила прошлой осенью в Сан Франциско (я тогда играл на концерте в Bridge School, который устраивает Нейл Янг), вторая была в Лос Анжелесе в феврале. Та, что в Сан Франциско, оказалась весьма захватывающей. Народ высовывался из окон, чтобы поглазеть. Очень воодушевляюще, правда. В Лос Анжелесе народу было поменьше, но было не менее интересно, потому что все происходило своим ходом; события казались нереально настоящими: ого, а ведь мы вышли на улицы! вау, а они перекрыли движение!
— Угу.. а вот ты говоришь о Myxomatosis как о твоей реакции на участие в кампании Drop The Dept — в этой песне есть такая повторяющаяся строчка: «I don't know why I feel so tongue-tied» («Я не знаю, почему мне кажется, что мне заткнули рот»), а также ты описываешь себя «edited, fucked up/strangled, beaten up/used as a photo in Time magazine».
Сперва я полагал, что это вопрос обычной гуманности. Но чем дольше я в этом варился, тем становилось яснее, что вопрос на самом деле из области власти и политики. МВФ (Международный валютный фонд) — это распределитель власти. Всегда им был и всегда будет. Он должен быть обезврежен. Аналогично — Всемирная Торговая Организация. Потом я понял, что получил ответный удар по лицу, для политической элиты мы оказались очень не к месту, и поэтому были проигнорированы как не вполне нормальные люди. Я нашел это очень оскорбительным. Нам было сказано не соваться в дело, в котором мы ничего не понимаем. Fuck!! да под конец самому себе начинаешь казаться прокаженным.
— С кем вы встречались? Кто вам мешал?
Я не собираюсь называть чьи-то имена.
— От кого это исходило?
В частности, от Лейбористской партии.
— Ты занимался этим вопросом только в Великобритании?
Да, американской стороной заведовал Боно. Работать с Британией было очень интересно. Они с радостью заваливали нас всякого рода макулатурой: все вместе, плечом к плечу и так далее — пока дело не дошло до конкретных фактов, что эти идеи не работают. Стоило нам указать, где их слова расходятся с делом, как они очень расстроились и раздумали иметь с нами дело. Конец демократического подхода.
— Основным вопросом, вызвавшим разногласия, стал пункт о том, в каком размере они согласны сбросить долг?Да. Что они сделали — это отдали решение этого вопроса в руки МВФ, чтобы представители Большой Восьмерки могли сказать: мы сделали все, что смогли. Но на самом деле это не так. Они просто спустили решение вопроса тем организациям, до которых мы не сможем добраться. Потому что и дальше собираются использовать этот долг как орудие власти.
— Ты работал вместе с Боно — он стал для тебя в каком-то роде учителем?
Он просто супер. Было потрясающе наблюдать, как он работает. Я на такое не способен. Он просто входил в комнату и начинал говорить с кем-нибудь, а я дергал его за рукав и повторял: ты не должен с ним разговаривать, он же воплощение зла! (Смеется). Но Боно был готов разговаривать с кем угодно когда угодно. Я бы так не смог. Я был просто сердитым молодым человеком.
Кажется, у него получается держать все под контролем. Но, вполне возможно, что и им манипулируют. Он всегда для всех открыт. Ну а я — полная его противоположность. Я отталкивал от себя людей, даже не успев с ними заговорить! (смеется)— А сейчас ты все это забросил?
На самом деле нет. Я по-прежнему полностью верю в это. И до сих пор поддерживаю с ними связь, хотя сейчас эта организация стала гораздо меньше.
— На одном из интернет-сайтов я наткнулся на цитату Джонни Гринвуда, назвавшего новый альбом «обобщением всего того, что несет в себе жизнь в 2003 году».
Серьезно? О нет, нет!! никогда не говори так, Джонни!! О Господи! (Запрокидывает голову назад от смеха). Нет, если начнешь писать, каково жить в сегодняшнем мире, добром это не кончится.
— После OK Computer было сделано практически все, кроме разве что смены состава, чтобы группа перестала походить на саму себя. Вы даже думали о смене названия. Оглядываясь назад, можно ли сказать, что это была ваша самая серьезная смена имиджа?
Да, копировать самих себя было самое последнее, чего нам хотелось, здесь мнение у всех совпадало. Как будто каждый нашел наконец свою нишу и хотел продолжать двигаться в этом направлении. К сожалению, для меня ситуация в этот период сложилась таким образом, что едва найдя свою нишу, я должен был сразу же потерять ее. Это одна из моих главных проблем: если я знаю, что я буду делать, знаю, что должно произойти, то этого точно не произойдет. Словно какое-то проклятие, что ли.
— Это можно расценивать как смелость…
— Что ты думаешь о том, где вы сейчас находитесь как группа? У меня записаны такие твои слова: «Если ты поп-звезда, то твое основное занятие — поиск бессмертия». Ты по прежнему так считаешь?
Я стараюсь больше этого не делать. Слава определенно связана с желанием остаться в памяти людей. Но на самом деле, в этом нет ничего хорошего, когда ты уже мертв. Я думаю, нужно подняться над этим… большинство религий сходятся на томговорят о том, что иначе случае ты навсегда связываешь себя с этим миром и никогда не сможешь пойти дальше. И ты обрекаешь себя на заточение, потому что хотел остаться в этом мире как можно дольше. Мне не доставляет особого удовольствия думать об этом.
— Когда вышел Amnesiac, Боб Хилберн из LA Times написал, что «история Radiohead — это попытка защитить себя путем концентрации на музыке, а не на продажах».
Так и есть. Я не думаю, что основная задача группы сильно изменилась со временем. Это всегда было выживание. (смеется) Продолжать делать то, что мы делаем, и не испортиться. Или разрушиться. Это было всегда. Стоит ли это потраченных усилий? Странная смесь желания быть услышанными и страха, что мы можем сделать нечто такое, что изменит отношение к нашей музыке. В целом, наша цель — cохранить возможность делать то, что мы хотим (вздыхает). Мне бы не хотелось быть CEO (генеральным директором гигантской корпорации).
— Тебе кажется, что ты им стал?
Когда выходит альбом, у тебя есть несколько недель, когда необходимо принять определенные решения, и в это время ты можешь контролировать это огромное свирепое животное. Мы могли выполнить просьбы нашей звукозаписывающей компании или менеджеров, но мы не стали этого делать. И это решение повлекло за собой огромный объем работы и проблем.
— Кстати, прибыль внутри группы вы делите поровну?
В целом да, за исключением пункта, касающегося сочинения материала. Здесь мы решаем, кто что написал, что занимает безумное количество времени.
— А споры по этому поводу возникают?
Нет, на самом деле нет.
— Часто этот вопрос вызывает серьезные конфликты в группе…
Мы в курсе. Но у нас разработана своя система, и никаких проблем не возникает.
— Ты как-то сказал, что музыка Radiohead началась с самовыражения, когда твои тексты говорили «Это я!», но после OK Computer все изменилось.
Ага. Поначалу тексты были более личными.
— И по твоим же словам, сочинение текстов и музыки играют для тебя роль терапии.
Я по-прежнему так думаю. Просто я теперь не чувствую себя ответственным за все это. Как только песня написана и я чувствую себя счастливым, и все остальные тоже счастливы… Например, я больше не чувствую себя ответственным за тексты.
— Но ведь ты их пишешь.
Нет, ну конечно я несу за это ответственность, и я знаю это. Я имею в виду, что я не отвечаю за тех персонажей, которые появляются в песнях. Они — это не я. И я думаю, что люди, которые слушают нашу музыку, теперь это знают. И я не настолько озабочен…
— Чем?
Собой (смех). Я пришел к тому, что думать об этом — все равно что заниматься каким-то бесконечным самооправданием, и мне не нравится музыка, которая получается таким образом. Сочинение текстов всегда подводит тебя к этому, но после рождения ребенка я стал думать… я стал более позитивно думать о музыке. Мне кажется, что я наконец понял, почему я это делаю… окончательно. Я действительно знаю, зачем все это, что это священная вещь, которую я должен хранить.
— Священная?
Да. Дурацкое слово, я знаю.
— Ты употребил это слово в религиозном смысле?
Нет, священная — это значит, что хорошая музыка играет важную роль в жизни людей, она может многое изменить. Помимо того, что я стал отцом, на изменение моего отношения к музыке также повлияла запись Kid A и Amnesiac. Я понял, что есть в этом нечто такое, чем я очень горжусь, несмотря на то, что это были жуткие два года.
__________
Столь же трудным делом для многих оказалось их восприятие, о чем говорит количество продаж. В совокупности они едва дотянули до 5 миллионов проданных копий OK Computer. Но это тоже было неплохо, и позволило Radiohead сохранить свою творческую свободу в неприкосновенности. Cтанут ли потом эти альбомы считаться в позитивном смысле смелыми или в негативном проигрышными и запутанными, но уже сейчас они привели к тому, что многие старые поклонники Radiohead, полюбившие группу в начале 90-х, усомнились, что смогут любить их и сегодня. Вопрос такой: как фэны воспримут возвращение к более традиционному звучанию пластинки Hail To The Thief.
— Новый альбом достаточно сильно отличается от двух предыдущих.
Вот как? Мы не прилагали для этого специальных усилий. Просто позволили делу идти своим чередом, не напрягаясь насчет последствий.
— Кажется, в нем больше динамики рока.
Да, я довольно долго находился под впечатлением от электронной музыки; причиной тому, как я потом понял,— ощущение спонтанности, потому что все, что я делаю в этой сфере, очень похоже на перфоманс.
— В некоторых интервью вы заявляли о возвращении к рок'н'роллу.
Обязательно! Мы всегда так делаем. Это распространенная шутка. Циничный маркетинговый ход. (Смеется).
— Кто-то из вас замечательно сформулировал: «Электронная музыка стирает акцент с личности».
Так оно и есть.
— Что заставило вас вернуться к приемам, типичным для рок-музыки? Почему они появились вновь?
Я не знаю. Дай подумать… ну, просто мне снова приятна музыка подобного рода. Я устал от электроники, и я больше не покупаю пластинки. Я сменил место жительства и я много путешествую, поэтому все мои пластинки отправились на хранение. Все, что у меня осталось — пара дисков.
— Каких?
Э… не скажу. Потому что это похоже на…
— На рекламу дисков, которые Том Йорк взял бы с собой на необитаемый остров?
И в любом случае, я почти перестал слушать музыку. Сейчас я слушаю музыку очень редко.
— В списке источников вдохновения во время работы над Kid A и Amnesiac'ом, упоминались Чарльз Мингус и компьютерная музыка. После того периода, когда ты совсем не слушал музыку, нашел ли ты что-нибудь, помимо концертов Пендерецкого? Что вдохновляло тебя во время записи музыки к Hail To The Thief?
В большей степени — вдохновляло то, что я полностью прекратил слушать музыку. Единственные, кто могли меня на что-то вдохновить — это Битлз. Одна из немногих вещей, к которым я вернулся перед тем как мы начали запись альбома. В их музыке присутствует потрясающая простота, и я подумал: ок, это именно то что нужно! быстро и просто. И я знаю, что именно в этом мы особенно хороши, хотя в последние годы мы все делали по-другому. Конечно, у нас не возникало мыслей записать нечто похожее на 'I am the Walrus', мы просто снова заинтересовались в результате наших усилий, какой эффект будет иметь то что мы запишем.
Тогда как с Kid A / Amnesiac я не был в этом так заинтересован. Мне было совершенно все равно, услышит их кто-нибудь или нет. Я был очень удивлен тому, что мы смогли их записать и выпустить. А на этот раз я действительно хотел быть услышанным.— Одна из твоих наиболее примечательных цитат звучит как
«Рок — скучен. Это паршивая музыка». Но вот что замечательно: музыка поколения анархистов, выросшая с этим ощущением, в конце концов закончила утверждением, что у рока есть будущее.Возможно, это так. Сейчас мне забавно наблюдать за тем, как рок-музыка становится устаревшим понятием, я очень хорошо себе представляю, почему это происходит. И занимаясь подобными вещами, мы всю дорогу были обречены на роль слегка тронувшихся дядек, нам никогда не хватало той спонтанности, которая заставляет кричать: «Да, вот оно!» Мы уже стары для этого. Но мне кажется, негативная сторона всего этого состоит в том, что шоу-бизнес это поддерживает, и как будто говорит «да-да, мы все понимаем». Эта группа несомненно похожа на ту группу, а та группа на эту, бла бла бла. Мне все это кажется очень грустным. И я нахожу достаточно оскорбительным для 30-летних-с-хвостиком парней, как мы, говорить тем кто моложе нас: «Вам это понравится, мы слушали это, когда были в вашем возрасте». Черт! Главное, что теряется — это способность перевернуть все внутри тебя. То самое, что дает тебе любая хорошая музыка.
— Вернемся к вашей музыке. Я бы сделал такое сравнение: до настоящего момента вы были в засаде, а сейчас снова вышли на свет.
Определенно. Но это была наша реакция на то, что происходило с нами в период после выхода OK Computer. Мы вернулись к идее перфоманса в сочинении музыки. Я устал от электронной музыки, потому что в ней всегда прослеживается четкая система, решетка, как мы ее называем. Когда ты записываешь что-либо с помощью ProTools, там всегда есть система и сейчас так работают все. Но в этом альбоме почти нет решетки. Мы намеренно использовали старое оборудование, которое работает вне системы и правил, потому что мы не хотели, чтобы решетка появилась снова.
— Кажется, что после успеха OK Computer ваша репутация стала очень сильно на вас влиять. Послушай эту интернет-рецензию на новый альбом…
У меня правило не читать рецензии.
— Хорошо, тогда я тебе ее прочту.
Нет, ни за что!!! (жесты, выражающие полный ужас)
— «Radiohead снова установили планку, на которую будет равняться музыка в современном мире… современный музыкальный мир значительной частью своего самовосприятия обязан OK Computer».
По-моему, полная лажа.
— Ты действительно так думаешь, или это просто попытка удержать свою голову в нормальном состоянии?
Нет, на самом деле. Это полная чушь. Также, я не понимаю, когда люди говорят о музыке как о 'прогрессирующей'. Я так не думаю, я думаю, что она просто меняется. Прогрессирование предполагает, что сначала музыка была глупой, а потом она становилась умнее. Это полная фигня. В любом случае, вопрос репутации, который ты затронул, относится скорее к сфере масс-медиа, с которой мы не имеем ничего общего.
— За исключением того, что об этом говорит не только пресса, но и ваши поклонники.
Да, в некотором роде.
— Radiohead очень уважают.
(Смущенно, пародируя ирландский акцент) это долго не продлится.
— Но ты должен с этим мириться.
Нет, я не должен. Я не обязан с этим мириться (смеется).
— ОК. Один из сюрпризов Hail To The Thief состоит в том, что он был записан в Лос Анжелесе. По слухам, ваш продюсер Найджел Годрич насильно утащил вас в Калифорнию — а вы вопили и упирались?
Не совсем так. Это казалось большой глупостью, поэтому мы должны были это сделать. Очень весело. Очень дорого. Наши номера в отеле стоили больше, чем аренда студии, что совершенно немыслимо. Я заходил в Ocean Way, когда Найджел работал там над последним альбомом Бэка, и студия мне очень понравилась. Там очень уютно.
— Что же сделало студию уютной?
Она… коричневого цвета (смеется).
— Правда ли это, что Radiohead катались по Лос Анжелесу на Мини Куперах с Британскими флажками?
Да, это правда. У Фила и Колина есть доказательство в виде фотографий.
— И ночные путешествия в обсерваторию Гриффит Парка с наблюдением за закатом солнца тоже были?
Да. И поездки по некоторым гламурным клубам, не помню их названий. Довольно странно. Мы поехали в LA, чтобы быть гламурными, но, по правде говоря, не стали, потому что очень много работали. Я бы хотел быть гламурным. Мы пытались.
Мы работали как маньяки, установив правило делать по песне в день. Начинали в полдень, заканчивали в полночь. Экскурсия в обсерваторию — единственный раз, когда мы выбрались куда-то днем.— К чему такая спешка?
Мы знаем, что так у нас получается лучше всего.
— Даже при том, что раньше вы никогда так не делали?
Да. Хотя нет, так уже было. Все лучшее, что мы записали, мы записали быстро. На Kid A и Amnesiac все хорошие вещи были сделаны очень быстро, длинными были лишь паузы между записями.
— А сам Лос Анжелес как-то повлиял на настроение альбома?
А то как же!
— В твоих словах слышен сарказм?
Нет, это не так! Поездка в Лос Анжелес была для нас равносильна полету на Марс. Те вещи, о которых я говорю в своих песнях, здесь практически ничего не значат, поэтому альбом получился очень энергичным и ярким, несмотря на его темы.
— Об одном из происшествий во время промо-кампании Hail To The Thief — возможно, ты не в курсе того, что произошло…
(Том ответил еще до того, как был задан вопрос, снова прочитав его вверх ногами. Вопрос был о выступлении Blur на фестивале Coachella в Калифорнии, во время которого над толпой летал самолет с развевающейся рекламой Hail To The Thief):
Естественно, заранее мы об этом не знали. Я обязательно извинюсь перед ними при встрече, потому что это ужасно. Абсолютно дурацкая идея. Проделай кто-нибудь подобную штуку с нами, я был бы в бешенстве.— Значит, это был не розыгрыш?
Ни в коей мере. Господи, конечно нет!
— Учитывая тот факт, что вдохновение во время записи альбома черпалось из личных переживаний и реакции на политическую жизнь 2001 года,— такой вопрос: не кажется ли тебе, что большинство этих вещей до сих пор влияет на твое восприятие окружающего мира?..
Частично. То, как Блэр вел себя все это время, все моральные заявления, когда они только и занимались тем что раздували степень угрозы,— это был театр абсурда. Буквально вчера я читал книгу 'Век согласия' моего друга Джорджа Монбио, журналиста Guardian. Он живет в Оксфорде, мы с ним частенько выпиваем вместе. Он придерживается точки зрения, что развитие страны сродни скорее анархии, нежели демократии — но при этом он очень оптимистично смотрит в будущее. Так что я не чувствую себя так же, как во время записи. Я не ощущаю больше той полной беспомощности — это бесполезно. Теперь меня больше занимают мысли о том, что нам делать дальше.
— Мы опять будем двигаться вперед?
Да. Назад идти уже некуда.
Один из менеджеров хедовской студии Courtyard активно жестикулирует. Будучи в настроении, Йорк определенно любит поговорить, но вынужден уйти. Он извиняется — нужно забрать инструменты и совершить часовой переезд в лондонскую студию, где Radiohead репетируют перед летними концертами. Последний вопрос? Да, конечно.
Вопрос должен быть об Интернет, этом СМИ, которое, по мнению многих, 'убивает' звукозаписывающую индустрию и, если брать шире, музыку. Ни одна другая группа не была столь энергична и изобретательна в использовании сети для общения со своими фэнами. Однако, когда пластинка просочилась в сеть за два месяца до официального релиза, группа отреагировала с раздражением; Джонни Гринвуд появился на официальном сайте с жалобами на пиратов, в первую очередь под тем соусом, что поклонники группы услышали незавершенную версию альбома.— Что ты думаешь по поводу утечки нового альбома в сеть? Ты всегда хорошо отзывался об Интернете, но, судя по некоторым комментариям группы, в этом случае ты потерял контроль над ним.
Я ничего не могу с этим поделать. Я думаю, этот факт — показатель того, что в будущем мы не сможем зарабатывать на жизнь музыкой в том виде, к которому привыкли современные группы. Я более чем уверен, что лет через 10 не буду зарабатывать себе на жизнь так, как сейчас, именно по этой причине. Не беда, никаких проблем. Я счастлив. Я думаю, что это очень обидно для других людей, которые действительно много работают. По правде говоря, крупные звукозаписывающие компании этого заслуживают, и заслуживают уже очень давно. У них очень плохая карма, которую они переносят и на меня. Но это меня не расстраивает, мне вообще на это плевать. Просто обидно. Я думаю, нам просто придется придумать другой способ заниматься бизнесом. В конце концов, что нам следовало бы сделать после записи пластинки, так это сразу выложить ее в сеть. Вот и решение проблемы (смеется). Брать 50 пенсов с трека. Это хорошая цена.
<<< radiohead.пpecca <<< main