дж.гринвуд: из его радиоголовы
беседовал Gregg LaGambina
// «Filter», март 2004
:: английский оригинал: тут
:: перевод с aнглийского (с) acidpolly
:: радио-ixтиология © 2004
Что это мы тут делаем?
Здесь, на этой планете — с помощью музыки, кино, всего того шума, который мы производим?.. Поместите себя в космос и оглянитесь вниз. Или даже так — просто прислушайтесь. Как пустой стакан приставляют к стене, чтобы подслушивать соседей. Громко, а?
Зачем все это? Бог его знает.
Вот Bodysong — документальный фильм о самой жизни. Целиком. Непрерывные кадры архивной пленки рассказывают о таких вещах как рождение, смерть, протест, запуск ракет, люди за работой, люди воюют, любят, самые обычные люди. Вся эта жизнь, запечатленная на пленке, мерцающая в пыльном луче света, достигающего экрана, вновь оживающая на сетчатке глаза — вот о чем этот фильм. Почему? Целиком и полностью, нарциссизм галактического масштаба, самовыражение нас самих для нас же самих, сотворенное одним из нас для всех остальных.
Вот Джонни Гринвуд, гитарист Radiohead — одной из тех групп, что меняют твою жизнь. Но как написать саундтрек к жизни? Даже не просто к жизни — к бытию: нечто большее, чем удары сердца или постукивание ногой. Для этого нужен огромный стонущий оркестр всего земного шара. Это же просто. Вы не оставляете камня на камне от обычных представлений о музыке, и заглядывая как можно дальше в образовавшиеся расщелины, вы помещаете микрофон прямо в скопление объектов, которые стали видны на свету. Экспериментальный нойзовый коллаж из классики, джаза, электро и рока, виолончелей и скрипок набросан поверх мешанины из металлических объектов, сброшенных с большой высоты. В конце концов, это Джонни Гринвуд — ваш самый любимый из участников Radiohead, тот самый, чьи длинные руки и тощее тело всю дорогу склонены над ксилофоном и педалями, тот, кто проводит большую часть шоу на коленках.
Все это до того восхитительно и всеобъемлюще, что вполне естественным желанием становится немедленно обсудить грандиозные вопросы с одним из грандиозных музыкантов — о его грандиозной музыке к фильму о абсолютно грандиозных вещах, при мысли о которых наша крыша съезжает, улетает или превращается в полный бардак. Желание естественное, но воплотить его непросто. Итак, давайте назовем эту небольшую беседу о больших вещах так: Англичанин, Который Взошел на Гору и Спустился с Писателем на Шее.
Итак, следуйте за мной...__________
— Идея о том, чтобы попытаться собрать всю полноту человеческого опыта в фильм, привела вас к мысли сделать тоже самое с музыкой?Я полагаю, что подсознательно я думал о том, чтобы рисунок музыки совпадал с рисунком фильма. Поэтому появился струнный квартет, джаз-бэнд и электронные звуки. Это необычно. Я очень хорошо понимал, что люди могут начать скучать оттого, что музыка долгое время остается одинаковой, или устать и опять же начать скучать оттого, что музыка меняется каждую минуту или две. Поэтому я старался соблюдать баланс, чтобы она хорошо воспринималась.
— Скрещивать существующие жанры, в каждом из которых есть свои негласные правила — самый эффективный путь создания новых видов музыки? Кажется, вы пытаетесь делать то же в своей группе.
Хочу надеяться, что никогда не делал этого намеренно. Это как та сцена из «Игрока», когда они говорят о слиянии «Звездных войн» и «Крамер против Крамера» или что-то вроде того. Можно поступать так и с музыкой, но это будет просто ужасно. Но я полагаю, когда очень любишь совершенно разную музыку, иногда некоторые ее элементы начинают работать вместе. Я думаю, получилось бы нечто ужасное, если бы я начал думать «давай смешаем это с этим, потому что мне нравится и то, и другое». Но с другой стороны, знаете ли, бывает, мы записываем что-то с Radiohead (или может даже в этом проекте) и кто-то из нас говорит «О, было бы здорово, если бы это звучало как запись Элис Колтрейн» или что-то вроде того. И мы пробуем сделать это.
— С чем интересней экспериментировать — с мелодией или ритмом?
О, это хороший вопрос. Я думаю, от работы с ритмом больше удовольствия в краткосрочной перспективе, когда есть навязчивое и непреодолимое желание получить результат. Но через какое-то время в голове остается в основном то, что касается мелодии. Хотя я бы не отказался ни от чего из этого.
— Музыка и изображение очень переплетены, и так было всегда. Для вас эта связь сильна, или вы закрываете глаза, когда слушаете?
Я закрываю глаза. Я очень люблю ничем больше не заниматься, когда слушаю музыку. Я помню, когда я еще был подростком, я выкинул огромное количество пластинок, поняв, что слушаю их только когда читаю, смотрю телевизор или делаю что-то еще. На самом деле они мне не нравились. То же самое происходит, когда записываешь кому-то сборник, в режиме реального времени, слушаешь все это и минуты через две думаешь «Что-то мне это не нравится. Не очень-то это прикольная музыка». И так пересматриваешь свои взгляды. Полагаю, так я слушаю музыку. Pixies всегда так говорили о музыке — они писали песни и пытались не быть скучными. Это было их главной мотивацией, и это работало. Я помню, когда я читал об этом, я подумал, что сам думаю так же.
— Случалось ли так, что какой-нибудь фильм испортил ваше впечатление от какой-то музыки? Или наоборот сделал ее лучше?
Я помню саундтреки, которые просто невозможно отделить от фильма, так они переплетены и такую большую роль в нем играют. Как у Хичкока, когда музыка словно пытается о чем-то предупредить, и в результате это становится очень важным. Когда это происходит, это волшебство. И сандтрек к «Французскому связному 2» — я думаю это мой любимый саундтрек. Он не был выпущен. Мне пришлось добыть фильм и просто сделать запись, чтобы у меня была эта музыка.
— Мне всегда казалось, что вторая часть не так хороша, как первая, поэтому я ее пропустил.
О, этот фильм великолепен! Правда, очень хорош. Дело происходит в Марселе, и Жин Хэкман сидит на героине. Он правда хорош, он такой мрачный. Вам понравится
— А другие ваши любимые фильмы?
В основном Вуди Аллен. Я думаю, его до сих пор не до конца оценили, правда. Он такой великолепный рассказчик! Люди жалуются на повторяемость его персонажей и забывают, что самое главное в его фильмах. Они как современные сказки. Недавно вечером я пересматривал «Преступления и проступки» и вдруг понял, о каких сложных вещах там говорится, но с какой легкостью. Он потрясающий. Что я могу сказать? Это сокровище, правда. Так что Вуди Аллен и может быть фильма братьев Коэнов.
— Предмет исследования фильма Bodysong заставил задуматься вот о чем: такие вещи как искусство, секс и может быть даже алкоголь существуют для того, чтобы мы, крошечные гуманоиды, могли стать ближе к большим галактическим вещам. Или может быть хорошая музыка и живопись сами по себе достаточно хороши, и я слишком уж упорно стараюсь придать им какой-то больший смысл.
(долгая пауза)
Я думаю, что когда музыка хороша и захватывает тебя, было бы глупо смущаться от этого — от того, как она хороша. Знаете, есть одна песня Тома Уэйтса, которая, когда я слышу ее, она просто... заставляет меня говорить так же нечленораздельно, как сейчас, так она хороша. И мне кажется будет неискренне смущаться этого. Я думаю, что следует стремиться к этому, и хорошая музыка действительно связана с жизнью и искусством и всеми этими прекрасными вещами. Я раньше стыдился говорить об этом, но сейчас я просто думаю, что это нечестно — притворяться кем-то другим. Я даже не знаю, что я пытаюсь сказать. Просто мне кажется, вы тоже испытываете большие чувства к музыке, и я согласен с вами. Я не знаю, как еще облечь это в слова. Вы журналист, вам лучше знать. Я доверяю это вам. Если бы вы смогли разобраться в этой мешанине до завтра, было бы здорово.— Это что, домашнее задание?
Да, постарайтесь сделать покороче — слов двести. К завтрашнему дню, пожалуйста.
— Развивается ли сейчас музыка медленнее или быстрее, чем, скажем 50 лет назад... 100 лет назад?
Я думаю, немного разочаровывает, что для многих людей золотым веком музыки все еще остаются 60-е. Я думаю, оглядываясь в прошлое, что если бы на Битлз влияла музыка, сочиненная столько же лет назад (вам придется переписать за меня эту фразу на хорошем английском, спасибо), они бы сейчас звучали как группа, играющая на банджо. Они делали бы музыку для шоу. Так что кажется странным, что в основе по-прежнему две гитары, преимущественно сделанные в 60-е, чтобы лучше звучали, с какими-то старомодными усилителями. Как вы и сказали, я думаю, это знак отсутствия развития. Но в общем я не знаю. Я все время меняю свою точку зрения. В то же время, я слушаю струнные квартеты в Bodysong и думаю, что это по-прежнему великая технология, понимаете? Она определенно более старая, но в ее основе лежит нечто очень правильное. И это так красиво звучит. Можно сказать, что то же касается и двух гитар, баса и барабанов. Я не знаю. Я еще не решил для себя.
— Как часто вы сочиняете музыку для себя, вне рамок Radiohead?
Вообще-то нечасто. Все, что я делаю, как мне кажется, рано или поздно окажется в Radiohead. Для меня это немного странно.
— То есть когда вы сочиняете что-то совершенно удивительное, чем вы не можете не поделиться с друзьями, этими друзьями оказываются Radiohead…
Да, вроде того. (смеется)
— Когда вы пишите музыку, чувствуете ли вы, что выпускаете что-то из себя, или наоборот — вы пытаетесь ухватить что-то извне?
Я не знаю. Я англичанин, так что у меня нет привычки заниматься подобным самокопанием. Англичане не умеют говорить о себе. Я наверное должен был предупредить вас об этом, когда мы застревали в этом интервью (смеется). Это все немного странно, это как... Вы смотрели Trigger Happy TV?
— О да, много раз. Мне очень нравится.
Я видел некоторые из американских эпизодов, и это не было так прикольно, потому что американцы реагируют на эти странные вещи с несколько большим доверием и меньшим смущением, чем англичане, тогда как англичане просто стоически смотрят это. Вы знаете эту серию про грустного пингвина, которого доставляли в разные магазины?
— Да... (смех)
Когда это происходило в Англии, все в магазине были так вежливы, они говорили пингвину «пожалуйста, не могли бы вы?..» и просто стояли смущенно. А американцы говорили «Извините. Это магазин». Они тоже были вежливы, но они держали ситуацию под контролем. А англичане был просто более жалкими. Я не уверен, приятно ли это или это скорее раздражает, но так оно и есть. Так что, возвращаясь к вопросу — да, я полагаю, что к музыке это тоже относится. Музыка — это наверное нечто вне... [меня]
— Что же, если англичане не любят говорить о себе в таком возвышенном ключе, давайте попробуем нечто по размеру: является ли для вас обычным или нет проводить время в размышлениях о смысле вашей жизни, и пришли ли вы к какому-нибудь выводу, с которым могли бы жить?
(удивленно) О Боже! Вы наверное профессор философии — вы должны им быть! (долгая пауза) Довольно необычный вопрос.
— Я подумал, что я просто задам его, хотя бы попытаюсь...
(долгая пауза, вздохи и невнятное бормотание себе под нос)
Я полагаю, все мы — мы все придерживаемся старой протестантской этики — испытываем чувство вины, когда не работаем, и получаем кайф от чувства, что мы действительно заняты. И это хорошая причина продолжать жить. И неважно, что именно я делаю, покуда мне это нравится, и мне было бы хуже, если бы я делал что-то другое. Вот что примерно я думаю, если подойти к этому вопросу философски.
(вздыхает, а потом смеется)— Читатели меня повесят и четвертуют, если я не спрошу вас о следующей пластинке Radiohead.
По иронии судьбы, через пару часов мы все встречаемся, и как раз будем обсуждать, чем заняться летом и вообще, что мы делаем дальше. Вы выбрали не то время для интервью, чтобы я рассказал вам много интересного по этому поводу. Но я сегодня был в нашей студии, и Фил сидел там и барабанил, и Том сидел там и играл. Мы чувствуем себя так, будто просто остановились ненадолго, а люди уже хотят, чтобы мы продолжали.
— Все надо делать быстрее. Быстро, быстро, быстро... дальше, дальше, дальше.
Точно. Ну, знаете ли, не то чтобы все было медленно. Мы собираемся включиться в работу.
— Вам все еще доставляет удовольствие собираться на такие встречи?..
О да. Это великолепно. Потому что это касается решений и перемен и того, что должно случиться, это так здорово. Я просто хочу делать музыку.
<<< radiohead.пpecca <<< main