Radiohead’s Rhapsody in Gloom,
или OKC 20 лет спустя
интервью брал Энди Грин
// RollingStone, 2017-5-31
:: оригинал
:: русская версия (c) qwerrie
____________________
Том Йорк и Ко раскрывают подробности, как постоянная
жизнь в турне и сессия записи в особняке с привидениями определили
классический альбом группы ‘OK Computer’.
У Тома есть совет для своего нервного 20-с-чем-то-летнего
'я', ваявшего шедевры накануне подступавшего миллениума. Короткий
и доходчивый: «Lighten the fuck up», ржет не сдерживаясь Йорк. В октябре
ему стукнуло 48, давно в прошлом времена, когда он сублимировал боль
и страх в отрывные блокноты, забившись на заднее сиденье тур-автобуса.
Сегодня он предпочитает диджейский пульт и танцы на сцене.
Мы сидим в итальянском ресторанчике Little Dom
в Лос-Фелиз, пригороде Лос-Анджелеса, ставшего ему вторым домом. Что
на нем надето, читателям RS конечно интересно, и журналисту тоже,
а переводчику пофиг, едем дальше. Little Dom его излюбленное местечко,
здесь его узнают и даже открылись пораньше специально для него. Разговор
идет под черный чай, а затем эспрессо. Наклейка на его айфоне отвечает
почти на любой to nearly every conceivable query: «В жопу всё, что
вы слышите» (fuck what you heard).
Radiohead только что завершили a US-тур, отыграв
90 тысячам на закрытии фестиваля Коачелла. Все прошло гладко, в отличие
от выступления там же неделей раньше, когда звуковая система ухитрилась
накрыться два раза за шоу. Столкнувшись с похожей фигней на фестивале
Гластобери в 97-м, Йорк чуть не сбежал со сцены 'с жаждой кого-нибудь
прибить'. Но теперешний Том способен на большее! «Я бы рад рассказать
вам шутку, поднять настроение, ну, что-нибудь такое,— сказал он толпе.—
Но вы же знаете, мы Radiohead, поэтому хрен вам!» По факту же, кошмар
остался кошмаром: «Это один из моих всегдашних кошмаров — играешь,
стирая пальцы в кровь, а тебя никто не слышит»).
Не так давно Том освежил в памяти старые страхи
— и тогдашнего себя — роясь в старых журналах, записных книжках, переслушивая
демо-записи в поисках материала для юбилейного переиздания OK Computer.
Делюксовый релиз эпохального альбома будет тяжеловесным утверждением.
«Мне очень, очень болезненно все это пересматривать,— говорит Йорк.—
Вернуться мысленно в то состояние — бррр!» Отобранные бумаги: автографы
песен на гостиничных бланках, инструкции к ингалятору («Главное, постарайтесь
не поддаваться панике...») и рисунки самолетов, вертолетов, машин,
лифтов и прочего транспорта — выдают сокровенные мысли 27-летнего
парня, начавшего съезжать с катушек от 4 лет непрерывной жизни на
колесах. «Мне немного осталось до кататонии,— замечает Йорк.— Клаустрофобия
уже была – я не различал реальность».
Тексты про автокатастрофы, падение самолета, андроида-параноика
и похищающих вас пришельцев, утверждения что человек не далеко ушел
от «свиньи в клетке на антибиотиках» — погружали большинство слушателей
в тягостное ощущение, что 21 век все ближе — как и пугающе быстрое
развитие технологий; пейджеры сменили мобильники, а компьютеры стали
вместилищами новостей и порнографии. «У меня была информационная перегрузка,—
утверждает Йорк.— В этом есть некоторая ирония, ведь с тех пор всё
стало только хуже».
Альбом появился весной 97 года, когда музыкальные
жанры измельчали вплоть до исчезновения. Актуальность гитарного рока
таяла на глазах («Казалось, группы остались в прошлом»,— вспоминает
Джонни Гринвуд). OKC стал последней жемчужиной альтернативного
рока и напоминанием, что рок-группы еще могут продолжить дело Битлз
— использовать студию для Большого Творчества и поиска доселе не сыгранных
звуков. «На этом альбоме они выкинули в окно кучу хлама,— замечает
друг Тома, Майкл Стайп.— Они придали новый смысл понятию группы. Настоящая
страсть, неутоленная потребность сделать что-то нефальшивое».
«У нас был излишек самоуверенности и дурости,—
признается басист Колин Гринвуд.—
Нет, пожалуй, не так: неопытности.
Когда тебе 24 или 25, ты понятия не имеешь, куда тебя несет, думаешь,
тебе все по плечу. Фантастическое чувство!»
OK Computer превратил Radiohead из культовых
британских рокеров в мировую рок-группу №1. Но успех, в лучших традициях
90-х, лишь обострил противоречия. «Мое отражение в зеркале,— вспоминает
Йорк,— продолжало гнуть свое: ‘Ты дерьмо. Ты просто умножаешь количество
дерьма. Лучше перестань». Как было себя не потерять.
Джонни до сих пор неловко перед юными фанатками
Аланис Морисетт. Морисетт, зафанатевшая от второго альбома группы,
The Bends («Я обожала каждый аккорд синтезатора, каждый
басовый штришок, каждую нотку, которую пел Том,— вспоминает она сегодня),
пригласила группу для разогрева в свое турне Jagged Little Pill,
где группа столкнулась с нетерпеливой и равнодушной аудиторией, мечтавшей
об одном: чтобы эти поскорее очистили сцену и не мешали им слушать
'Ironic'. «Мои нескончаемые соло на ручном органе перед сотнями молча
клянущих нас малолеток — мое основное воспоминание с того тура»,—
говорит Джонни.
Группа использовала тур в качестве репетиций; не
самое подходящее место для доводки сложных, еще не отлитых в студийную
форму, полных отчаяния мелодий 'karma police', 'let down', 'paranoid
android' — да еще при стольких свидетелях. «Им всем было начхать,
мы были в курсе, но все равно играли,— утверждает Йорк.— Мне даже
нравилось. Они грызут свои куриные крылышки, а мы выдаем такое, чтоб
у них кость в горле застряла».
Очередная вереница изматывающих концертных дат,
которые нескончаемо тянулись с 1992 года, когда пятеро друзей из Оксфорда
подписали контракт. Пример известной британской группы the Stone Roses,
отказавшейся впрягаться в подобное концертное ярмо 'чтобы завоевать
американский рынок', был у них перед глазами.
Итак, Radiohead набились во вместительный американский
Игл (автобус с дурацким рисунком бегущего по пляжу жеребца, который
кто-то намалевал аэрографом) и прокатились по всем американским дорогам,
везя с собой The Bends. Только в 95-м году они дали 177 концертов.
Самоубийственный марафон турне-запись-турне длился с 93 по 98-й год,
прервавшись на месячные каникулы всего один раз. Большинство в группе
вспоминают это как счастливое время. «Некоторые из моих лучших воспоминаний
связаны с тем автобусом, возившим нас по Америке,— говорит O’Брайен.—
Мы играли в карты, смотрели кино. Я до сих пор помню, как мы проезжали
Скалистые горы под музыку Глена Кэмпбелла».
Однажды группа убивала время, слушая аудиопостановку
НФ-классики 'Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом'
Дугласа Адамса (1979). Где-то в середине книги, мозг космического
корабля сообщает, что он не в состоянии отразить ракетную атаку на
корабль. «OK, computer,— говорит президент галактики Зафод Библброкс,—
тогда я хочу отключить автоматическое управление».
Йорк выписал эту фразу себе на бумажку как типичный
пример ситуации, когда людей спасло то, что они вернули контроль обратно
в свои руки. Отсылки на дегуманизирующее влияние технологий разбросаны
по новым песням тут и там, но Йорк настаивает, что это было непрерывное
движение его мысли: If anything, the dislocation he was feeling from
'living in orbit' helped him tap into the smartphone-addled ethos
of a future age.
«Моя паранойя в то время была скорее по поводу
того, как люди относятся друг к другу,—
говорит он.—
Ну а выражалось
это прежде всего в терминах технологии. Все, что я писал, было своего
рода попыткой найти способ общения с другими людьми, когда ты находишься
в непрерывном движении. Мне приходилось писать об этом, потому что
именно так все и происходило, и это само по себе способно сгенерить
и одиночество, и изоляцию».
Ну и частично, признает Йорк, тематика песен —
дань гику внутри него. «Весь альбом на самом деле чертовски гиковый,—
говорит Йорк.— Я и сам в какой-то мере был гиком, в детстве. Теперь
я в рок-группе, которая славится любовью к чаепитию и книгам, а не
пьяным тусовкам. Ну, у всех своя правда, у нас своя». Опустим детали,
но кое-кто пил отнюдь не только чай... Селуэй заявляет, что такая
репутация вполне заслужена. «То, как нас себе представляют в турне
— эдакий передвижной монастырь на колесах — по большей части, чистая
правда».
Концерты слипались в сплошную полосу; Йорка преследовали
страхи. Так, однажды он рассказал, что представлял себе, как автобус
группы летит с утеса в пропасть. «Наша семья чуть не попала в аварию
однажды, и мой отец часто возвращался к этой теме. Думаю, он хотел
подчеркнуть —
что угодно может случиться когда угодно, у нас нет возможности
управлять случаем… все это тоже прибавляло немного паранойи, возможно,
оправданной». Его нелюбовь к машинам переросла в ожесточение к обществу,
в котором, как он выразился, «людям приходится рано вставать, чтобы
из своих постылых домов ездить на работу, которой они не хотят заниматься,
на самом опасном транспорте на Земле. Не могу привыкнуть к этому».
Отчуждение Йорка возникло не за один день. Он родился
с полупарализованным левым веком, и к шести годам перенес 5 операций,
не все из которых прошли удачно. Одна из последних стоила Тому черной
повязки на глаз, которую пришлось носить целый год. Работа отца, продавца
химического оборудования, вела к постоянным переездам, что оставляло
Тома без друзей и делало новичка со странным глазом легкой мишенью
в классе. «Кажется, чувство одиночества у меня с самого рождения,—
говорил он в 95-м году.—
Не знаю, может, другие чувствуют то же самое...
не стану же я подбегать на улице к каждому и спрашивать: вы случайно
не одиноки, как и я?»
Усадьба St. Catherine’s Court расположена на 12
акрах земли в 112 милях к западу от Лондона, возле cонного городка
Бат. Возведенный в 950 году, особняк в елизаветинском стиле за тысячу
лет превратился в одно из самых интересных в архитектурном отношении
частных владений. «Он до сих пор мне иногда снится»,— говорит его
бывшая владелица, актриса Джейн Сеймур (она же 'Доктор Куин, женщина-врач').
Сеймур сдавала усадьбу в аренду всем желающим. Так, The Cure в 96
году записали в огромной бальной зале особняка свою пластинку Wild
Mood Swings. «Там 4-секундное эхо,— рассказывает Сеймур.— Мне
об этом рассказал композитор Джон Барри. ‘Ничего здесь не меняйте.
Вы не представляете, какое сокровище эта огромная пустая комната’».
Прекрасное место для записи OK Computer.
Музыкальный бизнес до-интернетной эпохи еще купался в деньгах, и стабильные
продажи The Bends в Британии, вкупе с растущим вниманием
муз.критики в Штатах, убедили EMI дать группе карт-бланш (читай: большой
бюджет). «Нам говорили что-то вроде, ‘Делайте что считаете нужным,
мы в вас верим’,— говорит Йорк,— и это было круто».
В общей сложности Radiohead провели в усадьбе Сеймур
6 недель, и за это время успели подтвердить слух, что старый дом посещают
привидения. Считается, что в 1599 году в одной из спален умерла незаконнорожденная
дочь Генриха VIII Этельреда Мальте (чей призрак якобы остался в доме).
Джонни располагался на ночь в детской, «среди сломанных кукол и лошадок-качалок,—
говорит он.— Людям всегда слышались там какие-то звуки».
Йорку, конечно, пришлось еще хуже. «Призраки говорили
со мной, пока я спал,— говорит он, словно сам удивляясь.— Был один
случай, когда наутро я проснулся с мыслью, что должен отрезать волосы».
И немедленно попытался это проделать маленькими ножничками из перочинного
ножа. Получилось плохо. «Я попытался еще несколько раз. Порезался.
Потом спускаюсь вниз, и остальные спрашивают: ‘Что случилось? С тобой
все в порядке?’ А я удивленно: ‘А что не так?’ Фил аккуратно отвел
меня в уголок и всё мне подравнял».
Другим сверхъестественным явлением определенно
была музыка, которую сочиняла группа. «Там была настоящая магия,—
говорит O’Брайен.— Я думаю, это звезды так сложились. Все сфокусировалось
в одной точке». Парни черпали вдохновение из первоклассных и абсолютно
разных альбомов, сделанных в 60-е годы: Pet Sounds the Beach
Boys, What’s Going On Марвина Гэя, и в особенности, Bitches
Brew Майлза Дэвиса (главный фаворит во время автобусных переездов).
«Можете называть это тщеславием,— говорит Джонни,— но Bitches
Brew (поразил) завладел нами до такой степени, что нам захотелось
его повторить, сделать то же самое — это при том, что никто из нас
не играл на трубе, не имел трубы и не собирался ее осваивать! Конечно,
было немного высокомерно с нашей стороны, считать, что мы можем повторить
такое».
И они абсолютно не считались с господствующим у
них дома трендом на чисто гитарную музыку, начав эксперименты задолго
до того, как братья Галлахеры начнут обзываться и клеить к ним презрительный
ярлычок 'студенты'. «Бритпоп для нас был попыткой воскресить 60-е,—
говорит Джонни.— Ты хочешь вернуться в прошлое. Пастиш. Имитация.
Но так недолго и диксиленд заиграть, превратиться в эдакий джаз-бенд...»
Йорк высказывается с большей прямотой. «Весь этот бритпоп здорово
меня раздражал. Я его ненавидел. Смотреть обратно на пройденный путь,
у меня не было ни малейшего желания быть частью этого».
Найджел Годрич, молодой звукоинженер, познакомившийся
с группой на записи The Bends, был приглашен на роль фактически
продюсера (хотя его имя в таковом качестве не фигурирует — в отличие
от последующих альбомов Radiohead, а также Бека, Маккартни и других).
Годрич был амбициозен и бесстрашен, примерно как сами Radiohead, и
он увидел их потенциал. «Это группа моей мечты! Никакого давления,
никакого примитивного рок-н-ролла. У парней очень глубокий уровень
осмысления, концепции, новаторство в плане акустической картины, ну
и чудесные песни. Просто сказка. Куча людей, куча идей, и все усилия
складываются, никто не тянет в свою сторону...»
Radiohead в целом не жалуют прогрессивный рок 70-х
(«Я даже Pink Floyd не люблю»,— утверждает O’Брайен), что не помешало
им изобрести его заново на OK Computer. Чего стоит одна
шести-с-половиной-минутная 'paranoid android' — гибрид 'Bohemian rhapsody'
и 'happiness is a warm gun', как выразился сам Йорк. «Проблема прог-рока,—
говорит Джонни,— в том, что он звучит чересчур умышленно, надуманно,
и результат быстро надоедает. Эти пластинки, они насквозь буколические,
вещают про каких-то единорогов, динозавров...»
На отдельных треках играет уже не вся группа —
так, открывающая альбом 'airbag' построена вокруг искаженной закольцованной
партии Селуэя. Еще дальше Йорк раздвинул границы на пугающей 'karma
police'. Как-то вечером он признался Годричу после пинты пива, что
ему не нравится вторая половина песни. Не долго думая (остальных звать
не стали) оба дошли до семплера и записали нужный материал вдвоем,
подложив вокал на передний план и утопив концовку в шуме — почти электронный
аналог 'a day in the life'.
«Мы первый раз на такое замахнулись,— говорит Годрич.—
Одни в студии, предтеча будущих удач и поражений». Просматривался
новый метод работы, ведущий к электронным экскурсиям Kid A
и далее — к сольным альбомам и нарастанию противоречий внутри группы.
На 'fitter happier' Йорк пропустил текст через
програмку на Macintosh LC II, которая синтезировала речь ровно и безэмоционально,
добавив неправильностей произношения. Среди перечисленных советов
оказались как практические («Хватит обедов из микроволновки и обогащенных
жиров»), так и тревожащие («Не давите насекомых, не выливай кипяток
на муравьев») и Том решил, что результат отлично впишется в тематику
альбома.
Пластинку завершает печальная mournful 'the tourist',
c ее рефреном «Сбавь скорость, человек». «Тема скорости всплывала
всю дорогу, когда я писал эти песни,— говорит Йорк.— Меня не покидало
чувство, что я смотрю в окно, и всё проносится так быстро, что не
успеваешь разглядеть. Как-то утром, в Германии, я был особенно не
в себе, потому что не смог поспать. Я вышел поискать себе завтрак,
но все было закрыто, только какая-то гадская собака лаяла на меня
не переставая. Я стою, собака лает, и все вокруг идут не останавливаясь.
В этот момент ко мне и пришли слова ‘hey, man, slow down’. Выглядит
как жалоба на мир технологий, но это не так».
В итоге, на лейбле не получили долгожданного продолжения The Bends.
«Они были уверены, что это будет блокбастер с кучей радио-синглов,—
говорит менеджер группы Крис Хаффорд, припоминая, что слово 'разочарованы'
звучало не один раз.— Я им говорю: да забудьте вы про синглы, просто
слушайте... и до вас дойдет, какая это потрясающая работа».
Критики и фэны так и сделали, и альбом стал дважды
платиновым в Штатах. Radiohead поднялись на высоту, до которой мало
какие группы добираются – но сами участники не очень понимали, что
им делать с таким объемом славы. «Вы не очень-то верите происходящему,—
говорит O’Брайен.— Лично я просто чувствовал, что мы записали отличный
альбом». «Были такие моменты,— добавляет Селуэй,— когда ты сидишь,
затыкая уши пальцами, и пытаешься хоть как-то это отфильтровать. Может
быть, мы немного были на взводе, памятуя успех ‘сreep’. Успех на самом
деле всегда имеет оборотную сторону».
Отправляясь на гастроли в поддержку OK Computer,
Radiohead пригласили Гранта Джи [см. подробнее интервью
в Uncut] заснять все происходящее. В мае 1997 он присоединился
к мировому турне группы, вооруженный одной лишь портативной камерой
Sony PC-100, и начал снимать фильм, получивший позже ироническое название
Встречаться с людьми легко. Группа собралась в отеле в Барселоне,
три дня подряд раздавая интервью прессе и радиостанциям. «Кому-то
с шкурой попрочнее с этого никаких проблем,— говорит Джи,— но у меня
сложилось впечатление, что этих парней ранить куда легче».
В особенности, Йорка. «Местами было даже забавно,—
настаивает певец.— Но столько публичного шума, бесконечные разговоры
об одном и том же, даже на улице... это было непереносимо. Дэвид Боуи
нашел способ дистанцироваться от фэнов, нося эти свои личины. Очень
элегантно, мастерски сделано. Я так не могу».
Нервное истощение наконец накрыло Йорка в ноябре
1997, перед концертом в NEC arena в Бирмингеме. «Я ушел с саундчека
и исчез, миновал секьюрити и покинул здание,— рассказывает Йорк. Немного
побродив, он оказался на поезде, в толпе едущих на концерт фэнов.—
Идти было особо некуда, так я спрятался в поезде... в тот раз я был
ближе всего к тому чтобы бросить все это».
Йорк возможно преуспел бы в другой раз, но товарищи
по группе уберегли его на самом краю. «Что до меня,— говорит O’Брайен,—
и моих собственных переживаний... я довольно много приглядывал за
Томом. Ну, чтобы быть уверенным, что он дотянет до конца шоу. Приходилось
быть ему вместо старшего брата». Другие друзья тянули за собой, заставляя
заниматься обычными штуками, ну там, посидеть в пабе. Даже Стайп помогал
ему, затаскивая на всякие званые обеды, какие U2 любят — облегчал
привыкание к статусу селебрити.
В какой-то момент этой истории Йорк оценил перспективу
— и каникулы, которые группа наконец себе устроила между OK Computer
и Kid A, не стали лишними. «Беспокоиться насчет разных штук,
это нормально,— говорит Йорк, снова адресуя совет в прошлое.— Если
ты собрался наваять шедевр вроде такого, то так или иначе, тебе, парень,
придется выбирать и просто дать вещам идти своим чередом. Выбирай
отойти в сторону, когда можешь, выбирай свободное время для себя самого».
Его внутренний монолог звучит вымученно и совсем нездорово. «Ты не
сходишь с ума. Просто это продолжается слишком долго, тебе нужен шаг
в сторону, нужно заново научиться любить что ты делаешь, вспомнить,
почему ты это любишь... Мне — потребовалось довольно много времени».
За пару дней до закрытия Коачеллы в апреле, Radiohead
за кулисами Greek Theatre в Беркли — готовятся к одному из последних
концертов US-тура. Йорк ожидает на концерт своих детей-подростков,
Колин просит менеджера организовать визит в арт-галерею во Фриско
завтра утром, Джонни один в своей гримерке, листает роман Ивлина Во
'Не жалейте флагов' (Put Out More Flags) 1942 года.
20 лет спустя, Radiohead по-прежнему вместе, состав
группы не изменился (что не означает, что обошлось без потрясений).
Йорк в курсе, что его 'поиски направления' во время Kid A
стали первоклассным источником этих самых потрясений. «Остальные не
представляли, что им делать,— говорит он.— Когда ты сочиняешь музыку
на синтезаторе, ты один в комнате, количество совместной работы стремится
к нулю. Я здорово осложнил всем жизнь».
Но идущая с OK Computer неустанная эволюция
упрочила славу Radiohead как одной из самых новаторских групп 21 века.
Неустанное движение привело их к точке, в которой Джонни, например,
отказывается применять эпитеты 'рок' и 'группа' — а следовательно,
и то, что он 'гитарист'. Для него Radiohead это «те, кто придают форму
музыке в виде песен — с помощью любой технологии, которая подходит
той или иной песне. Может сгодиться виолончель, а может и ноутбук.
Это просто инструменты, не более того — если смотреть под нужным углом
зрения. Я это вижу именно так».
Сейчас группа гастролирует в поддержку своего девятого
альбома, A Moon Shaped Pool (2016), который вышел в
мае прошлого года с минимумом промоушена. Интервью не было. «Мы не
были расположены говорить о новом релизе,— говорит O’Брайен, аккуратно
подбирая слова.— Мы не хотели говорить о сложностях во время его записи.
Мы были легко ранимыми, нужно было время прийти в себя.— Он останавливается.—
И давайте не будем к этому возвращаться, если вы не против. Пыль еще
не осела как следует, мне кажется. Было нелегко».
Он деликатно напоминает, что Йорк переживал трагедию,
по сравнению с которой бледнеет все, что он испытал в 90-е. Рейчел
Оуэн, экс-жена и мать двоих его детей, скончалась в декабре 2016 года
после долгой борьбы с раком. В августе 2015 они приняли решение развестись,
после 23 лет вместе. О болезни не было известно, исключая узкий круг
близких друзей, но печалью Йорка пропитана едва ли не каждая песня
на A Moon Shaped Pool.
[Тогда же умер отец Найджела Годрича — прим.перев.]
«Было много сложностей в тот период, всем нам было
нелегко чисто по-человечески,— говорит Йорк.— Чудо, что мы вообще
ее записали».
В отличие от OK Computer, да и большинства
остальных пластинок, группа пришла в студию без демо-версий песен
как отправной точки для работы. «У нас не было репетиций,— утверждает
O’Брайен.— Мы начали записывать с чистого листа. Часть песен мы уже
играли раньше. Общее направление проявилось в процессе записи».
Тур с самым печальным альбом группы, тем не менее,
оказался очень приятным опытом. «Чистый оттяг,— говорит Йорк.— У меня
сейчас легко на душе, далеко не всегда это так». Тур завершится в
Тель-Авиве в середине июля; планы на будущее подвешены в воздухе.
«Я бы хотел, чтобы мы дали больше концертов,— говорит Колин.— Хотелось
бы проводить больше времени вместе, работая над материалом. Ну, так
оно всегда и было».
Он бы удивился, услышав о желании Тома — впервые
с 97 года — воскресить идею совместной записи вживую. «Я всегда резко
возражал, когда нам клеили ярлычок 'гитары+бас+барабаны',— говорит
Йорк.— Нет, если люди хотят именно этого, почему нет, но я по-любому
слишком стар, чтобы стоять над ними с молотком, указывая — делайте
то-то, не делайте это… Пусть все делают, что им хочется.— Он улыбается.—
Но, знаете, это не самое простое дело».