|
»
|
|
|
|
В силу обстоятельств я оказываюсь в заброшенном питомнике,
где из бесплодной, усыпанной мусором почвы вылезают побеги уродливых обветшалых
теплиц. Каждая содержит хитроумное приспособление, предназначение которых
остаётся полностью непонятным. В одну из таких теплиц меня сопровождают
безмолвные люди, чьи лица укрыты за капюшонами. В ней на земле распласталась
машина, около тридцати футов в длину, которая, объясняют мне, делает рисунки
частей тела. Человек в капюшоне загружает в один отсек машины руки, отрубленные
у трупов. После серии скрежетаний и свистов из противоположного отсека
машины появляется порция небольших рисунков рук. Рисунки весьма красивы
и в них отдалённо прослеживаются традиции фовизма. Пыльные стены теплицы
хаотично увешаны подобными рисунками.
Понаблюдав за работой машины с вежливым
интересом, мне приходит в голову, что, возможно, эта её функция не была
изначально задуманной. В порыве энтузиазма я объясняю хозяевам, что в
ранние годы становления фотографии этот процесс воспринимался не просто
как проявка и закрепление снимка. В поздние годы Девятнадцатого Века проявленные
фотографии были всего лишь этапом целого процесса по изготовлению картин
механическими средствами, при помощи машин, одна из которых сейчас перед
нами.
После моего разъяснения люди в капюшонах
поворачиваются ко мне в ещё более зловещей тишине, чем та, что до сих
пор применялась ими. Меня решительно выпроваживают с территории. Мне вручают
маленькую открытку, в которой сообщают мне, что моё толкование не приветствуется
и дальнейшие посещения мне запрещены. Во мне безысходное чувство собственной
несостоятельности и, оказавшись дома, я начинаю уничтожать все свои фото-принадлежности.
|
